Любительский перевод М. Спивак
В следующем году я ни за что не буду:
Пить больше четырнадцати порций спиртного в неделю.
Курить.
Тратить деньги на: макаронницы, мороженицы и подобные кухонные устройства, которыми всё равно потом не пользуюсь; нечитабельную худ. литературу только ради того, чтобы поставить на полку – пусть все удивляются; разэтакое нижнее белье (какой толк, раз нет бойфренда).
Вести себя дома чёрт знает как. Буду так, как будто за мной наблюдают.
Тратить больше, чем зарабатываю.
Накапливать горы невыполненной работы.
Западать на кого-либо из нижеперечисленных товарищей: алкоголиков, работоголиков, мужиков с патологической боязнью серьезных отношений, мужиков с женами либо подругами либо манией величия, женоненавистников, секс. шовинистов, полоскателей мозгов, альфонсов, извращенцев.
Раздражаться на маму, Уну Алконбери и Перпетую.
Страдать из-за мужиков. Вместо этого буду гордой и непреклонной снежной королевой.
Западать на мужиков просто так. Буду формировать зрелые отношения на основании их душевных качеств.
Говорить про людей гадости. Буду отзываться обо всех позитивно.
Страдать по Дэниэлу Кливеру: идиотизм влюбляться в босса, как какая-нибудь жалкая мисс Маннипенни.
Переживать, что нет бойфренда. Буду вырабатывать внутреннее достоинство и самоуважение, стараться ощущать себя женщиной самодостаточной и без бойфренда (как лучший способ его найти).
Обещаю:
Бросить курить.
Пить не более четырнадцати порций спиртного в неделю.
Уменьшить окружность бёдер на 3 дюйма (т.е. на 1,5 дюйма каждое) с помощью антицеллюлитной диеты.
Очистить квартиру от всего лишнего.
Отдать всю одежду, которую не ношу больше двух лет, неимущим.
Заняться карьерой, найти новую работу с потенциалом.
Откладывать деньги в виде накоплений. Может быть, пенсионного фонда.
Стать более уверенной в себе.
Стать более целеустремлённой.
Правильно распределять время.
Не удирать из дома каждый вечер, а оставаться и читать книжки или слушать классику.
Отдавать часть заработка на благотворительность.
Стать добрее и помогать другим.
Есть больше клетчатки.
Вставать сразу как проснусь.
Ходить в спортзал три раза в неделю не только за сэндвичами.
Разложить фотографии по альбомам.
Сделать записи с подборками под настроение, чтобы были готовые кассеты с романтической/танцевальной/возбуждающей/феминистской и т.п. музыкой, а не быть как вечно пьяный ди-джей, у которого всё разбросано по полу.
Создать разумные отношения с ответственным взрослым человеком.
Научиться обращаться с видаком.
ЯНВАРЬ
На редкость неудачное начало
Воскресенье 1 января
129 фунтов (но всё-таки после Рождества), порций спиртного 14 (можно считать, за два дня, т.к. 4 часа празднования пришлись на 31-ое), сигарет 22, калорий 5424.
Съедено за сегодня:
2 пак. нарезанного эмментальского сыра
14 холодных картошечек
2 «Кровавые Мэри» (считается едой, т.к. содержит ворчестерский соус и помидоры)
1/3 лепёшки чьябатта с сыром бри
зелень кориандра – ½ пакетика
12 пачек «Милк Трэй» (лучше избавиться от рождественских сладостей одним махом и уж завтра начать с чистого листа)
13 шт. канапе с сыром и ананасом
порция Уна-алконбериной индейки карри с горошком и бананами
порция Уна-алконбериного «малинового сюрприза» (пропитанные виски бисквиты, консервированная малина, 8 галлонов взбитых сливок, украшение из вишни и дягиля в сахаре)
Полдень. Лондон, моя квартира. Фу. Меньше всего – физически, морально и нравственно – я готова к тому, чтобы тащиться в Графтон Андервуд к Уне и Джеффри Алконбери на их «новогодний-фуршет-с-индейкой-карри». Джеффри и Уна Алконбери – лучшие друзья моих предков, и они, как никогда не устает напоминать дядя Джеффри, знают меня с тех пор, как я бегала голышом по травке. Мама заставила меня пообещать, что я у них буду, еще в августе, на банковский выходной. Она позвонила в 8:30 утра и весьма хитроумно меня объехала:
– Здравствуй, детка. Звоню узнать, что бы ты хотела на Рождество.
– На Рождество?
– Ты хочешь, чтобы это был сюрприз?
– Нет! – взревела я. – То есть, извини, я имею в виду…
– Тебе не нужен набор колёсиков для чемодана?
– У меня сумка.
– Почему бы мне тогда не подарить тебе чемодан с набором колёсиков? Знаешь, как у стюардесс.
– У меня есть сумка.
– Детка, таскаться с этой драной зелёной тряпкой уже неприлично. Ты с ней выглядишь как Мэри Поппинс, которой отказали от дома. Знаешь, такой небольшой чемоданчик с выдвигающейся ручкой. Туда поразительно много вмещается. Ты какой хочешь, синий с красным или красный с синим?
– Мам. Сейчас полдевятого утра. Лето. Жуткая жара. И чемодан как у стюардессы я не хочу.
– У Джулии Эндерби такой. Она говорит, что только с ним и ездит.
– Кто такая Джулия Эндерби?
– Ну, детка, ты же знаешь Джулию! Дочка Мэйвис Эндерби. Джулия! Та, которая работает в «Артуре Андерсене» на какой-то супер-пупер должности…
– Мам…
– Всегда берёт его с собой во все поездки …
– Не хочу сумку на колёсиках.
– Вот что. Почему бы мне, папе и Джейми не объединиться и не подарить тебе хороший новый большой чемодан и набор колёсиков?
Потеряв терпение, я отставила трубку от уха, недоумевая, откуда взялся весь этот миссионерски-рождественский чемоданный пыл. Когда я поднесла трубку обратно к уху, то услышала: «…и если уж на то пошло, то они бывают с отделениями для шампуня и всякого такого прочего. А ещё я думала о такой тележке, знаешь, чтобы ходить за покупками.»
– А ты сама что-нибудь хочешь на Рождество? – в отчаянии перебила я, моргая от ослепительного банковско-выходного солнечного света.
– Что ты, что ты, – ответила мама лёгким тоном, – у меня всё есть. И вот что, детка, – она вдруг перешла на сиплый шёпот, – ты ведь пойдёшь в этом году к Джеффри и Уне на новогодний-фуршет-с-индейкой-карри?
– А! Вообще-то, мне… – я заметалась. Что бы такое придумать? – … кажется, на этот Новый Год я работаю.
– Неважно. Ты можешь подъехать и после работы. Да, я тебе не говорила? Там будут Малькольм и Элейн Дарси, они возьмут с собой Марка. Помнишь Марка, детка? Он теперь какой-то дико известный адвокат. Куча денег. Разведён. Раньше восьми они не начнут.
О Боже. Не хватает мне только ценителя оперы в немыслимом костюме и с идиотской причёской.
– Мам. Я же говорила. Я не нуждаюсь в том, чтобы меня сватали…
– Ну вот ещё глупости! Уна и Джеффри Алконбери устраивают новогодний фуршет с тех пор, когда ты ещё бегала голышом по травке! Так что без разговоров! Заодно обновишь чемодан.
23:45. Ужас! Первый день Нового года – ну из рук вон. Не могу поверить, что снова встречаю его в родительском доме в односпальной кровати. В моём возрасте это унизительно. Интересно, они учуят, если я покурю в окно? Весь день проторчала дома в надежде, что похмелье всё-таки пройдет, потом кое-как собралась и потащилась на фуршет-с-индейкой-карри. Когда я добралась до дома Алконбери и позвонила в звонок (мотивчик типа звон городских колоколов), я всё ещё была погружена в свой собственный внутренний мир – тошный, злобный, кислый. Кроме того, меня всё ещё разрывало от бешенства, так как я умудрилась повернуть на М6 вместо М1, и потом пришлось ехать почти полдороги до Бирмингема, прежде чем нашёлся разворот. Я сгорала от ярости и чтобы хоть как-то её выплеснуть, всю дорогу со всей дури давила на газ – что очень опасно. И вот теперь, полная мрачной решимости, я смотрела на неуклонно приближающиеся – и интересным образом деформированные непрозрачным дверным стеклом – формы Уны Алконбери, втиснутые в костюмчик цвета фуксии.
– Бриджет! А мы уже собирались объявить тебя без вести пропавшей! С Новым Годом! Хотели даже начинать без тебя.
Ей – непостижимо! – удалось одним-единственным движением клюнуть меня в щёку, снять с меня пальто, повесить его на вешалку, стереть с меня свою помаду и вселить в меня чувство неизбывной вины, а я за это время только и успела, что покачнуться и прислониться к полочке.
– Простите. Я потерялась.
– Потерялась? Фррр! Ну что нам с тобой делать? Заходи!
Она провела меня сквозь стеклянные двери в гостиную с воплем:
– Можете себе представить, она потерялась!
– Бриджет! С Новым Годом! – вскричал Джеффри Алконбери, облачённый в желтый свитер с узором из ромбов. Он исполнил лихой степ в стиле Боба Хоупа, а потом заключил меня в объятия, за которые, по сути, его следовало бы отправить прямиком в полицию.
– Хахампф, – пропел он, багровея лицом и подтягивая штаны за пояс. – И где же ты свернула?
– На 19-ом, но там было разветвление…
– На 19-ом? Уна, слышишь, она свернула на 19-ом! Не успела выехать, как добавила себе лишний час! Ладно, проходи, давай-ка нальём тебе стаканчик… Ну? Как любовные делишки?
О Боже. Почему женатые люди не в состоянии понять, что такие вопросы задавать неприлично! Почему мы не кидаемся к ним с расспросами: «Ну, как ваш брак? Сексом всё ещё занимаетесь?» И так понятно, что, когда тебе уже за 30, встречи с мужиками – вовсе не та весёлая чехарда, как в 22, и что честный ответ будет скорее всего такой: «вы представляете, вчера мой женатый любовник заявился ко мне в подтяжках и в миленькой вязаной жилеточке из ангоры, объявил, что у него патологическая боязнь серьезных отношений и вообще он гей/наркоман/сексуальный маньяк, а потом избил меня фаллоиммитатором» – а вовсе не «спасибо, хорошо».
Не будучи прирожденной лгуньей, я в конце концов стыдливо промямлила: «прекрасно», в ответ на что Джеффри заорал: «Так, значит, парня ты себе так и не завела!»
– Бриджет! Ну что же нам с тобой делать? – подхватила Уна. – Ах вы, деловые женщины! Я прямо не знаю! Нельзя же всю жизнь откладывать! Ты же знаешь: часики. Тик-так, тик-так!
– Да уж. И как это женщинам удаётся дожить до таких лет и не выйти замуж? – размахивая шерри, проревел Брайан Эндерби (муж Мэйвис, раньше был президентом «Ротари» в Кеттеринге). К счастью, меня спас папа.
– Очень рад, что ты приехала, Бриджет, – сказал он, взяв меня за руку. – А то мама уже поставила на уши полицию всего Нортамптоншира, чтобы они приготовились прочёсывать местность зубными щётками на предмет обнаружения останков твоего расчленённого трупа. Иди, покажись ей, чтобы я мог наконец расслабиться. Как там наш околёсенный чемодан?
– Офигенный во всех смыслах. А как ножнички для ушей?
– Как-как. Очень просто: чик-чик.
Что ж, всё в порядке. Если бы я не приехала, чувствовала бы себя сволочью. Вот только Марк Дарси… брр. Уже много недель подряд, каждый раз, когда звонила мама, начиналось: «Ну, конечно, ты помнишь, кто такие Дарси, детка! Мы жили рядом в Букингеме, и вы с Марком вместе плескались в лягушатнике!» или «Кстати! А я говорила, что Малькольм и Элейн привезут к Уне на новогодний-фуршет-с-индейкой-карри Марка? Кажется, он только что вернулся из Америки. Он развёлся. Он сейчас присматривает себе дом в Холланд-парке. Кажется, бывшая жена как следует дала ему прикурить. Она японка. Очень жестокая раса.»
А потом вдруг опять, как будто до этого ничего не было: «Детка, ты помнишь Марка Дарси? Сына Малькольма и Элейн? Он теперь какой-то дико известный адвокат. Разведённый. Элейн говорит, он без конца работает и жутко одинок. Кстати, он, кажется, будет у Уны на новогоднем-фуршете-с-индейкой-карри.»
Уж не знаю, почему бы ей прямо не сказать: «Детка, прошу тебя, потрахайся на индейке-карри с Марком Дарси. Он дико богатый.»
– Иди познакомься с Марком, – зазвучал у меня над ухом голос Уны Алконбери, я и выпить-то толком не успела. Знаете, когда тебя против воли знакомят с кем-то, это и само по себе унизительно, но когда тебя, терзаемую с похмелья изжогой, буквально тащат знакомиться на глазах у кучи родительских друзей – это отдельная песня.
Богатый, разведённый-со-злобной-женой Марк – довольно высокий, кстати – стоял спиной к гостям, изучая содержимое алконбериевских книжных полок: в большинстве своём собрания в кожаных переплётах по истории Третьего Рейха, которые Джеффри выписывает в «Ридерс Дайджест». Мне неожиданно пришло в голову, что смешно именоваться мистером Дарси и при этом с презрительным видом стоять в стороне от общества. Всё равно что зваться Хитклиф и весь вечер околачиваться в саду, кричать «Кэтти» и молотить башкой об дерево.
– Марк! – позвала Уна снегурочкиным голосом. – Я тут тебе кое-кого привела.
Он повернулся и тут обнаружилось, что то, что со спины выглядело безобидным синим свитером, на самом деле было пуловером с треугольным вырезом и узором из голубых и жёлтых ромбов – такие обычно носят самые пожилые из спортивных комментаторов. Как любит говорить мой друг Том, потрясающе, сколько времени и денег могли бы сэкономить те, кто хочет найти себе партнёра, если бы были более внимательны к мелочам. Белый носочек тут, пара красных подтяжечек там, серые туфли без задника, свастика – зачастую этого достаточно, чтобы понять: не стоит записывать номер телефона и копить деньги на дорогой ресторан – всё равно ничего не получится.
– Марк, это дочка Колина и Пэм, Бриджет, – Уна вся порозовела и распушилась. – Бриджет работает в издательстве, правда, дорогая?
– Разумеется, – почему-то сказала я, так, словно принимала участие в капитал-шоу на радио и собиралась просить Уну разрешить мне «передать привет» моим друзьям Джуд, Шэрон и Тому, брату Джейми, всем коллегам по работе, маме с папой и в последнюю очередь всем присутствующим на фуршете-с-индейкой-карри.
– Что же, я вас, молодых, оставлю, – продолжала Уна. – Думаю, мы, старикашки, вам до смерти надоели.
– Вовсе нет, – предприняв неудачную попытку улыбнуться, неловко возразил Марк Дарси. Услышав это, Уна закатила глазки, приложила ладонь к груди и залилась весёлым серебристым смехом, после чего, дёрнув головой, оставила нас стоять в гробовом молчании.
– Я… х-м-м… А вы читаете какие-нибудь… а… вы читали в последнее время что-нибудь интересное? – спросил он.
Господи Боже ты мой.
Я стала лихорадочно рыться в памяти: когда я последний раз читала нормальную книгу? Работа в издательстве имеет тот недостаток, что читать после работы для меня всё равно что для мусорщика копаться по вечерам в помойном ведре. Я сейчас где-то на середине книжки «Мужчины с Марса, женщины – с Венеры», которую взяла у Джуд, да только вряд ли Марк Дарси, каким бы болваном он ни казался, с места в карьер признается в своём марсианстве. И тут меня осенило.
– «Ответный удар хлыстом» Сьюзен Фалуди, – с видом триумфатора объявила я. Ха! Я, конечно, сама её не читала, но столько слышала о ней от Шэрон, что кажется, как будто читала. В любом случае, ее можно было спокойно называть, потому что примерные мальчики в пуловерах с ромбами не читают пятисотстраничных феминистских монографий.
– Ах. Да что вы? – отреагировал он. – Я прочёл её, когда она только что вышла. Вы не находите, что там есть некоторый перебор по части апологетики?
– Возможно, но не слишком…. – залопотала я, спешно изыскивая способ переменить тему. – А вы проводите Новый Год у родителей?
– Да, – с готовностью подхватил он. – А вы? Тоже?
– Да. То есть, нет. Вчера я была в Лондоне, посидели с друзьями. До сих пор в себя не приду. – нервно забормотала я. Пусть мама с Уной не думают, будто я такая тютя, что не смогла поддержать беседу даже с Марком Дарси. – Но вообще-то, по-моему, технически невозможно начать выполнять новогодние обещания в сам Новый Год, правда? Потому что, поскольку это Новый Год, то курильщики уже курят с вечера, и не могут же они вдруг бросить в полночь, когда у них в крови столько никотина, скажите? А диета на Новый Год вовсе уж дурацкая идея, потому что вы никак не можете рационально питаться, а наоборот, должны чувствовать себя свободно и есть что потребуется организму, чтобы ему легче было справляться с алкоголем. Я думаю, было бы гораздо умнее начинать выполнять новогодние обещания со второго января.
– Может быть, вам стоит чего-нибудь поесть, – сказал он и вдруг ринулся к столу, оставив меня стоять как дуру у книжных полок. Все смотрели на меня и, должно быть, думали: «Так вот отчего Бриджет незамужем. Она отталкивает мужчин.»
Хуже всего то, что мама с Уной на этом не успокоились. В отчаянной попытке сделать так, чтобы наши с Марком Дарси пути снова пересеклись, они всё время заставляли меня обносить всех всякими там корнишонами и крем-ликёрами. В конце концов, от безысходности они настолько обезумели, что, стоило мне с корнишонами оказаться на расстоянии четырёх футов от Марка, как Уна похлеще любого Уилла Карлинга рванула через всю комнату с криком: «Марк, не забудь записать телефон Бриджет, чтобы вы могли встретиться в Лондоне.»
Я сделалась ярко-красного цвета, я ничего не могла с этим поделать. Я чувствовала, как краска ползёт вверх по шее. Теперь Марк подумает, что это я ее попросила.
– Я уверен, что жизнь Бриджет в Лондоне и без меня полна всяческих приключений, миссис Алконбери, – ответил он. Хм. Не то чтобы я мечтала, чтобы он попросил мой телефон – но я и не хотела, чтобы он объявил во всеуслышанье, что сам этого не хочет. Опустив глаза, я увидела на нём белые носки с жёлтыми пчёлками.
– Не попробуете ли огурчик? – спросила я, чтобы показать, что подошла к нему не без причины, и что это стопроцентно корнишонообусловленная причина, не имеющая ни малейшего отношения к телефонам и их номерам.
– Благодарю, нет, – он посмотрел на меня в некоторой тревоге.
– Уверены? Фаршированную оливку? – настаивала я.
– Нет, спасибо.
– Маринованный лучок? – соблазняла я. – Кусочек свёколки?
– Спасибо, – в полном отчаянии он взял оливку.
– Надеюсь, вам понравится, – победно сказала я.
Под конец я видела, как его мать и Уна волокли беднягу ко мне, горячо его в чём-то убеждая. А потом торчали у него за спиной, пока он неловко мямлил:
– Не нужно ли отвезти вас в Лондон? Я сам остаюсь, но могу организовать, чтобы вы уехали на моей машине.
– Она что, сама меня повезёт? – спросила я.
Он заморгал.
– Фррр! Дурочка, фирма предоставляет Марку машины с шофёром, – пояснила Уна.
– Благодарю вас, вы очень добры, – сказала я. – Но я намереваюсь уехать на одном из моих поездов.
2 часа ночи. Ну почему я такая непривлекательная? Почему? Даже человек в носках с пчёлками, и тот пришёл от меня в ужас. Ненавижу Новый Год. Ненавижу всех. Кроме Дэниэла Кливера. А вообще-то, у меня на тумбочке с Рождества завалялась громадная шоколадина «Кэдберри» и ещё миниатюрная подарочная баночка джина с тоником. Съем, выпью и – покурю.
Вторник 3 января
130 фунтов (стремительно скатываюсь к ожирению – Боже, ну за что? за что?!), порций спиртного 6 (отлично), сигарет 23 (оч. хор.), калорий 2472.
9 утра. Брр. Не в состоянии даже думать о том, чтобы переться на работу. Единственное, что примиряет с этим кошмаром – надежда увидеть Дэниела. Впрочем, и это непонятно на кой – с такой-то жирнотой и прыщом на подбородке. Вот бы целый день валяться на диване, есть шоколад и смотреть по телеку рождественские истории. Вообще, совершенно несправедливо: сначала это самое Рождество, со всеми его непереносимыми финансово-эмоциональными перегрузками, навязывают вам буквально против воли, а потом, стоит немножечко войти во вкус, тут же безжалостно отбирают. Только я начала по-настоящему наслаждаться тем, что обычная жизнь временно приостановлена, можно спать сколько хочешь, есть что нравится и пить когда вздумается, пусть бы и утром – так нет же, будьте любезны снова втиснуться в рамки. По свистку, как дрессированные собачки.
10 утра. Фу. Перпетуя, она как бы чуть старше меня по должности и потому уверена, что имеет право мною распоряжаться, сегодня решила меня доконать: безостановочно вещает с самым высокомерным видом о какой-то там недвижимости ценою в полмиллиона фунтов, которую они с её сожителем, богатым жлобом Хьюго, решили приобрести: «М-да-а, м-да-а, фасадом на север, но зато с освещением там придумано что-то фе-но-ме-нально хитроумное».
Я завистливо смотрела на её громадную, луковицеподобную задницу, упихнутую в тесную красную юбку и на идиотский жилет в поперечную полоску и длиною три четверти. Какой подарок судьбы – родиться с этакой великосветской самоуверенностью. Сама размером с «Рено Эспейс» – а хоть бы хны. Подумать, сколько часов, месяцев, лет убила я на переживания по поводу собственного веса, а Перпетуя в это время радостно гоняла по Фулфэм Роуд в поисках настольных ламп с основанием в виде фарфоровых кошек! С другой стороны, она лишена источника истинного счастья. Доказано же, что счастье заключается не в любви, богатстве или власти, а в достижении достижимых целей: а что такое диета, как не это самое?
По дороге домой в припадке пост-рождественского саморазрушения я купила упаковку уценённых шоколадных ёлочных игрушек и бутылку игристого вина за £3.69, то ли норвежского, то ли пакистанского, что-то в этом духе. Загрузила всё это в себя при свете ёлки – вместе с мясными пирожками, остатками рождественского торта плюс ещё немного стилтона – при этом смотрела «Истэндеров», решив считать их рождественской историей.
Зато теперь я себе отвратительна. Прямо физически ощущаю, как моё тело сочится жиром. Ну и плевать. Иногда надо скатиться на самое дно бездны жировых отложений, чтобы потом, как птица феникс, возникнуть из бесплодной пустыни ядовитых шлаков этакой очищенной от скверны красоткой а-ля Мишель Пфайффер. Всё, с завтрашнего дня ввожу новый спартанский режим здоровья и красоты.
М-м-м-м. Но зато Дэниел Кливер. Обожаю его порочную, беспутную физию. Хотя вообще-то он оч. умный и успешный. Он сегодня оч. смешно рассказывал, как его тётя приняла держатель для бумажных полотенец из оникса, который ей подарила его мама, за искуственный член. Нет, он правда прикольный. Ещё спросил меня, подарили ли мне что-нибудь интересное на Рождество – таким заигрывающим голосом. Надо бы завтра надеть чёрную мини-юбку.
Среда 4 января
131 фунт (ЧП! Как будто жир с Рождества хранился под кожей в виде капсул и теперь медленно просачивается в тело!), порций спиртного 5 (уже лучше), сигарет 20, калорий 700 (оч. хор).
16:00. Офис. Чрезвычайное положение. Только что позвонила по мобильнику Джуд, вся в рыданиях. В конечном итоге, кое-как, блеющим голосом, она сумела объяснить, в чём дело: её довёл бойфренд, и она была на грани истерики, и ей даже на работе пришлось извиниться, что она не сможет присутствовать на заседании правления (она зав. отдела планирования в «Брайтлингсе»), и вот теперь бедняжка оказалась в ловушке: сидит в женском туалете с глазками как у Элиса Купера – и без косметички! Короче: Гнусный Ричард (любовно взращивающий в себе патологическую боязнь серьезных отношений), с которым они с переменным успехом встречались в течение полутора лет, дал ей отставку – за то, что она осмелилась поинтересоваться, не хочет ли он поехать вместе с ней в отпуск! В принципе, всё как всегда, но Джуд, по обыкновению, винит во всём себя.
«Я слишком зависима. Я требую от него слишком многого! У меня не потребности, а потребительство! Ах, если бы можно было повернуть время вспять!»
Я сразу же позвонила Шэрон, и мы назначили экстренное заседание в 18:30 в Café Rouge. Надеюсь, удастся улизнуть так, чтобы не вызвать у чёртовой Перпетуи колики.
23:00. Ну и вечерок. Шэрон с места в карьер пустилась в рассуждения по поводу ситуации с Ричардом, на общую тему: «вешанье лапши на уши» – пристрастие к которому распространяется среди мужиков старше тридцати как лесной пожар. Шэззер утверждает, что, по мере приближения к тридцати, расстановка сил между мужчинами и женщинами постепенно меняется. Даже самые умопомрачительные фифы теряют уверенность в себе, их начинают одолевать философские мысли: им становится страшно, что они умрут в одиночестве и их объеденный восточноевропейской овчаркой труп найдут только через три недели. Классические же рассуждения про «босую, беременную и на кухне» заставляют чувствовать себя идиоткой, сколько не вспоминай про Голди Хоун и Сьюзен Сарандон.
– А мужикам типа Ричарда, – кипятилась Шэрон, – достаточно малейшей трещинки в нашей броне, чтобы сквозь неё уйти от ответственности, забыв о чести, совести и нормальном развитии отношений между мужчиной и женщиной.
К этому времени мы с Джуд уже шипели: «Ш-ш-ш, ш-ш-ш», стараясь не раскрывать рта и поглубже спрятаться в пальто – в конце концов, нет ничего более непривлекательного для мужчин, чем махровый феминизм.
– Как у него хватило наглости заявить, что отношения становятся слишком серьёзными, только оттого, что ты спросила про отпуск! – вопила Шэрон. – Что он имел в виду?
Подумав мечтательно о Дэниэле Кливере, я осмелилась заметить, что не все мужчины такие, как Ричард. Это заставило Шэрон огласить длинный и весьма показательный список наших знакомых, по ушам которых развешивается лапша. У одной, мужик, с которым она встречается тринадцать лет, даже слышать не хочет о том, чтобы съехаться; другая сходила на свидание с каким-то идиотом всего четыре раза, и он перестал с ней встречаться, заявив, что не готов к таким серьёзным отношениям; ещё одну три месяца нудно преследовал парень, предлагая пожениться, а когда она наконец сдалась, он через три недели переметнулся к её лучшей подруге, только затем, чтобы повторить весь процесс по новой.
– Мы сейчас уязвимы только потому, что мы – поколение первопроходцев, которое осмелилось отказаться от компромиссов в любви и от финансовой зависимости. Через двадцать лет мужики уже не смогут вешать нам лапшу на уши – мы будем просто смеяться им в лицо! – громогласно закончила Шэрон.
В этот момент вошёл Алекс Уокер, который работает на одной фирме с Шэрон, с ослепительной блондинкой, раз в восемь более привлекательной, чем он сам. Алекс бочком протиснулся к нашему столику поздороваться.
– Это твоя новая подружка? – спросила Шэрон.
– Хм… вообще-то, она считает, что да, но вообще-то я с ней просто сплю. Надо бы это прекратить, но…
– Слышали когда-нибудь подобную фигню? Ах ты, никчёмный трусливый гадёныш! Всё. Я сейчас пойду и поговорю с этой девушкой, – заявила Шэрон, вставая. Мы с Джуд силой усадили её на место, а позеленевший от ужаса Алекс бросился назад к своей девице беспрепятственно вешать лапшу дальше.
В конечном итоге мы втроём разработали для Джуд план действий. Она должна прекратить бить себя по башке «Женщинами, которые любят слишком сильно», а вместо этого начать мыслить в духе «Мужчины с Марса, женщины – с Венеры». Это поможет воспринять поведение Ричарда не как реакцию на собственную зависимость и слишком сильную любовь, а больше в свете того, что его, марсианскую резинку, нужно оттянуть подальше, с тем, чтобы он вернулся обратно.
– Да, но что это значит: звонить мне ему или нет? – спросила Джуд.
– Нет, – ответила Шэрон, а я в то же самое время сказала: «Да.»
После того как Джуд ушла – ей надо вставать в 5:45, чтобы успеть в спортзал и на встречу с личным закупщиком до начала работы в 8:30 (бред) – мы с Шэрон вдруг преисполнились угрызениями совести и отвращением к себе за то, что не посоветовали Джуд попросту бросить Гнусного Ричарда, потому что он – гнусный. Но, с другой стороны, как справедливо заметила Шэрон, когда в прошлый раз мы так сделали, а они потом помирились, то Джуд в порыве откровенности передала ему каждое наше слово, и теперь нам дико неловко с ним встречаться, и он считает нас Главными Суками Преисподней – совершенно, по словам Джуд, несправедливо, т.к., хоть мы и раскрыли свою Внутреннюю Сучность, но пока ещё не выпустили её наружу.
Четверг 5 января
129 фунтов (потрясающий прогресс – два фунта жира сгорели сами собой от радости и предвкушения любви), порций спиртного 6 (оч.хор., учитывая вечеринку), сигарет 12 (остаюсь молодцом), калорий 1258 (победа чувства над обжорством).
11 утра. Офис. О мой Бог. Дэниэл Кливер только что прислал мне сообщение. Я как раз, пока Перпетуя не видит, корпела над резюме (я же собираюсь заняться карьерой), и тут вдруг на экране заморгала надпись Message Pending. Готовая радоваться любому развлечению – как, впрочем, и всегда, когда нет работы – я быстренько нажала RMS Execute – и чуть не упала со стула: в конце сообщения стояло «Клив»! Мне тут же пришло в голову, что он может каким-то образом влезать в мой компьютер и увидел, что я не работаю. Но потом я прочла сообщение:
Message Джонс
Вы, кажется, забыли дома юбку. В то время как в вашем контракте – о чём, я не сомневаюсь, вы прекрасно осведомлены – сказано, что сотрудники в рабочее время обязаны быть полностью одеты.
Клив
Ха! Кто скажет, что это не флирт! Некоторое время я размышляла, притворяясь, будто изучаю нудный сверх всякой меры манускрипт, присланный психом-графоманом. Никогда раньше не писала Дэниэлу Кливеру. Но что классно в компьютерных сообщениях, так это то, что в них можно позволить себе кокетство и фамильярность, даже с собственным боссом. Уйму времени потратила на черновики. В результате отправила следующее:
Message Клив
Сэр, возмущена вашим посланием. Указанная юбка, безусловно, может характеризоваться как короткая и даже укороченная (мы, редакторы, ещё говорим: «обкромсанная»), но в то же время считаю, что никоим образом недопустимо называть её отсутствующей – и намерена обратиться в профсоюз.
Джонс
В страшном возбуждении жду ответа. И – ага! – очень скоро на экране вспыхивает Message Pending. Нажимаю на RMS:
Не поимеет ли тот, кто непреднамеренно взял с моего стола отредактированный сценарий «Мотоцикл Кафки», СОВЕСТЬ и не вернёт ли его немедленно обратно.
Диана
Ч-ч-чёрт! А после этого: ни-че-го.
Полдень. О Боже. Дэниэл не ответил. Наверное, он разозлился. Скорее всего, про юбку, это он серьёзно. О Боже, Боже. Использование неформального средства общения довело меня до проявления преступной дерзости по отношению к начальнику!
12:10. Может, он ещё не получил сообщения? Если бы только можно было отзывать почту обратно… Надо бы прогуляться к кабинету Дэниэла и посмотреть, нельзя ли как-нибудь стереть сообщение.
12:15. Уф. Всё объяснилось. У него совещание с Саймоном из маркетингового отдела. Когда я проходила мимо, Дэниэл на меня ТАК посмотрел. А-га. А-га-га-га-га. Message Pending:
Message Джонс
На случай, если прогулка мимо кабинета имела целью продемонстрировать наличие вышеупомянутой юбки, сообщаю, что оная цель не была достигнута. Юбка, вне всяческих сомнений, отсутствует. Может быть, у неё больничный?
Клив
После этого, сразу же, снова Message Pending:
Message Джонс
Если юбка действительно больна, пожалуйста, сообщите, сколько раз она уже отсутствовала по болезни за этот год. Подобная хаотичная посещаемость наводит на мысль о симуляции.
Клив
Хочу послать в ответ:
Message Клив
Нелецеприятно заявляю, что юбка не больна и не отсутствует. Возмущена дискриминацией юбки по размерному признаку со стороны руководства. Также, чрезмерный интерес к юбке заставляет задуматся над предположением, что больна не юбка, а руководство.
Джонс
Хм. Наверно, последнее предложение надо вычеркнуть, т.к. в нём лёгкий намёк на сексуальное домогательство, а я вообще-то вовсе не против, чтобы меня сексуально домогался Дэниэл Кливер.
Чёрт! Подошла Перпетуя и начала читать через плечо. Еле успела нажать на Alt Screen –большая ошибка, т.к. в результате на экран вылезло резюме.
– Дай мне знать, когда закончишь читать, хорошо? – сказала Перпетуя с противной ухмылкой. – Огорчительно, что твои деловые качества используются неполностью.
Как только она благополучно села на телефон – «Нет, в самом деле, м-р Биркетт, какой смысл указывать количество спален от трёх до четырёх? Ведь, как только мы туда попадём, сразу выяснится, что четвёртая спальня в действительности вытяжной шкаф.» – я вернулась к работе. И вот что отослала в конечном итоге:
Message Клив
Нелецеприятно заявляю, что юбка не больна и не отсутствует. Возмущена дискриминацией юбки по размерному признаку со стороны руководства. Намерена обратится в промышленный трибунал, в газеты и проч.
Джонс
Мама. А вот что я получила в ответ:
Message Джонс
НелИцеприятно, Джонс, а не нелЕцеприятно, обратитЬся, а не обратится. Потрудитесь приобрести хотя бы приблизительные понятия об орфографии. И, хотя я никоим образом не утверждаю, что язык состоит из фиксированных единиц, напротив, он является постоянно развивающимся, подвижным средством человеческого общения (по Хёнигсвальду), всё же, использование программы проверки орфографии вряд ли было бы лишним.
Клив
Впала было в уныние, но тут мимо прошли Дэниэл с Саймоном из маркетинга. Дэниэл, подняв бровь, бросил на мою юбку на редкость сексуальный взгляд. Обожаю электронную почту. Однако, за правильнописанием надо бы последить. В конце концов, я же сдавала английский.
Пятница 5 января
17:45. Лучше не бывает. Мы целый день как сумасшедшие переписывались про юбку. Сомневаюсь, чтобы уважаемый босс сумел выкроить хоть пять минут для работы. По поводу Перпетуи (непосредственный начальник) у меня были ужасно странные чувства: она дико бесилась из-за моей переписки, но, т.к. я переписывалась с ещё более главным начальником, то во мне возник субординационный конфликт – расстановка сил определённо неравная, любой человек, обладающий каплей здравого смысла, скажет: главный начальник главнее.
Его последнее сообщение гласило:
Message Джонс
В выходные намерен послать заболевшей юбке букет. Будьте добры, сообщите как можно скорее контактный телефон, поскольку, по очевидным соображениям, не могу воспользоваться базой данных из-за сомнений в орфографической достоверности написания «Джонс».
Клив
Урррррра! Урррррррррра! Дэниэл Кливер попросил мой телефон! Я роскошная и неотразимая секс-богиня! Уррррра!
Воскресенье 8 января
128 фунтов (это, конечно, чудесно, но толку-то), порций спиртного 2 (пять баллов), сигарет 7, калорий 3100 (жуть).
14:00. Господи, ну почему я такая непривлекательная? Как мне удалось убедить себя, что в выходные я никуда не иду, потому что надо сделать дела, хотя на самом деле я только и делала, что ждала звонка Дэниэла? Два кошмарных, пустых, бессмысленных дня я как психопатка гипнотизировала телефон и поедала всякую дрянь. Ну почему он не позвонил? Почему? Что во мне не так? Зачем просить телефон, если не собираешься звонить? Ведь если бы он собирался, то за выходные уж нашёл бы время? Нужно стать самодостаточной. Попрошу у Джуд руководство по самосовершенствованию, на основе какой-нибудь восточной религии, что ли.
20:00. Телефон! Чёрт. Всего-навсего Том, узнать, нет ли новостей со звонком. Но вообще, Том – нелИцеприятно именующий себя Томик-гомик – в кризисе с Дэниэлом проявил себя неподражаемо. У Тома есть теория, что между гомосексуалистами и одинокими женщинами старше тридцати существует естественная связь – и те, и другие расцениваются обществом как изгои, и те, и другие давно смирились с тем, что родители ими разочарованы. Том был так внимателен, пока я распространялась по поводу обострения неуверенности в себе – процесс, катализированный сначала идиотским Марком Дарси, а потом идиотским Дэниэлом… Тут Том вдруг перебил (и его слова, прямо скажем, не очень-то меня порадовали):
– Марк Дарси? Это не тот знаменитый адвокат – который по правам человека?
Хм-м. Ну и что с того. Я тоже имею человеческое право, чтобы мне не создавали комплекса неполноценности.
23:00. Теперь уже слишком поздно, Он не позвонит. Оч. расстроена и морально травмирована.
Понедельник 9 января
128 фунтов, порций спиртного 4, сигарет 29, калорий 770 (оч. хор., но какой ценой?).
Ужасный день на работе. Всё утро не могла оторвать глаз от двери – ждала Дэниэла. Нет и нет. К 11:45 успела сильно встревожиться. Может, пора заявлять о пропаже без вести?
Вдруг Перпетуя рявкнула в телефон:
– Дэниэл? Уехал на совещание в Кройдон. Будет завтра. – Потом бухнула трубку и сказала: – Господи, достали его девки.
Вне себя, я схватилась за сигарету. Что ещё за девки? Какие девки? Кое-как дотянула до конца рабочего дня, добралась до дома и в момент полного помутнения рассудка позвонила Дэниэлу и оставила на автоответчике сообщение (нет, я поверить не могу, что и правда это сделала!): «Привет, это Джонс. Хотела узнать, как дела. Как насчёт саммита, посвящённого юбочному здоровью?»
Едва положив трубку, я осознала, что это – катастрофа. Немедленно позвонила Тому. Он преспокойно заявил, чтобы я предоставила это дело ему: он позвонит на автоответчик несколько раз и выяснит код, который позволит отмотать назад и стереть сообщение. В какой-то момент он уже был уверен, что у него получилось, но тут, к несчастью, к телефону как раз подошёл Дэниэл. Вместо того, чтобы сказать: «простите, я не туда попал», Том молча повесил трубку. Теперь Дэниэл не только прослушает дебильное сообщение, но и будет думать, что это я звонила на его автоответчик сто пятьдесят раз только за тем, чтобы, наконец застав его дома, в ужасе бросить трубку.
Вторник 10 января
127 фунтов, порций спиртного 2, сигарет 0, калорий 998 (отлично, оч. хор., сама святость).
От смущения по поводу звонка, в офис я пробиралась чуть ли не ползком. Я была полна решимости навсегда забыть о Дэниэле, но тут появился он сам, как всегда неотразимый, и начал всех смешить, и моя решимость пошла прахом.
Вдруг у меня на экране высветилось: Message Pending.
Message Джонс
Спасибо за звонок.
Клив
Сердце моё упало. Мой звонок содержал намёк на свидание. И тот, кот отвечает на такое простым спасибо… однако, подумав, я послала ответ:
Message Клив
Пожалуйста, не мешайте. Я важный и занятой человек.
Джонс
Через пару минут он ответил:
Message Джонс
Простите за беспокойство, Джонс, не знал, что всё так серьёзно. Затыкаюсь навсегда.
P.S. Но Ваш бюст в этой кофточке бесподобен.
Клив
… И понеслось. Безумная переписка продолжалась всю неделю и закончилась тем, что он предложил встретиться в воскресенье вечером. Я, в полнейшей эйфории, согласилась. Иногда я смотрю на своих долбящих по клавишам коллег и думаю: а кто-нибудь вообще здесь занимается работой?
(Интересно, это у меня заскок или вечер в воскресенье и правда мало подходит для первого свидания? Всё-таки, как-то неправильно, всё равно что в субботу утром или в понедельник в обед).
Воскресенье 15 января
126 фунтов (превосходно), порций спиртного 0, сигарет 29 (оч.оч. плохо, особенно за два часа), калорий 3879 (отвратительно), негативных мыслей 942 (приблизительный подсчёт на основании среднего числа мыслей в минуту), время, потраченное на подсчёт негативных мыслей 127 минут (приблизительно).
18:00. После целого дня подготовки к свиданию чувствую себя совершенно измотанной. Быть женщиной ещё хуже чем фермером – сплошная битва за урожай: растительность на ногах надо эпилировать, подмышки побрить, брови выщипать, пятки пемзой оттереть, кожу очистить и увлажнить, прыщи выдавить, корни волос осветлить, ресницы покрасить, ногти наманикюрить, целлюлит помассировать, мыщцы живота поупражнять. Кроме того, все эти тонкости требуют постоянного внимания, стоит забросить на пару дней и пиши пропало! Интересно, на что бы я была похожа, если бы предоставила природе самой делать своё дело? Такое убоище: на каждой ноге борода с бакенбардами, брови как у Дэнниса Хейли, когти завиваются в спираль, на роже – кладбище мёртвых клеток с памятниками из прыщей, сама без контактных линз слепая как крот, по бокам свисают дряблые складки жира… Фу, фу. Стоит ли удивляться, что женщины так не уверены в себе?
19:00. Нет, такого просто не могло случиться! По дороге в ванную (нанести пару завершающих ударов серпом), я заметила на автоответчике сигнал: Дэниэл.
– Привет, Джонс. Слушай, я дико извиняюсь. Кажется, сегодня придётся отменить. Утром в десять у меня презентация, а мне ещё надо просмотреть сорок пять таблиц.
Не могу поверить. Меня кинули. Целый день невероятных усилий пошёл псу под хвост вместе со всей выработанной моим телом гидроэлектрической энергией. Тем не менее, нужно жить своей жизнью независимо от мужчин и быть интересной и самодостаточной женщиной.
21:00. Всё-таки, он же руководство. Может, не хотел портить первое свидание беспокойством из-за завтрашнего дня?
23:00. Хм. Но ещё раз позвонить он всё же мог. Наверно, пошёл на свидание с какой-нибудь тощариной.
5 утра. Ну что во мне не так? Я совершенно одинока. Ненавижу Дэниэла Кливера. Не собираюсь больше иметь с ним ничего общего. Пойду-ка взвешусь.
Понедельник 16 января
128 фунтов (здрасьте, это ещё откуда?), порций спиртного 0, сигарет 20, калорий 1500, позитивных мыслей 0.
10:30, офис. Дэниэл всё ещё на совещании. Значит, это не был просто предлог.
13:00. Дэниэл только что ушёл обедать. Сообщений он мне не присылал и вообще никак не со мной общался. Я в депрессии. Иду в магазин.
23:50. Только что вернулась. Ужинала с Томом на «5-ом этаже» у Харви Николсона. Том всё время говорил о неком Джероме – режиссёре и «свободном художнике». Звучит претенциозно. Попробовала поныть ему про Дэниэла, который весь день просидел на совещании и всего-то и сказал мне: «Привет, Джонс, как юбка?» в 16:30. Том сказал, не сходи с ума, подожди и всё образуется. Но было ясно, что он слушает вполуха, а сам, похотливая морда, способен думать только о Джероме.
Вторник 24 января
Не день, а подарок судьбы. В 17:30 явился Дэниэл – Божий дар! – уселся на краешек моего стола, спиной к Перпетуе, достал органайзер и промурлыкал: «Что ты делаешь в пятницу?»
Ессссссть! Ессссссссть!
Пятница 27 января
129 фунтов (правда, я до ушей набита итальянской жратвой), порций спиртного 8, сигарет 400 (по ощущениям), калорий 875.
Уф. Свидание, о котором так долго…, состоялось в маленьком интимном итальянском ресторанчике недалеко от дома, где живёт Дэниэл.
– Ладно… Я возьму такси, – в страшной неловкости выпалила я, когда мы оттуда вышли. Мы стояли на улице. Он легким движением убрал мне волосы со лба, взял под подбородок и стал целовать – очень страстно. А через некоторое время крепко прижал к себе и хрипло прошептал:
– Такси, Джонс, тебе вряд ли понадобится.
Едва оказавшись в его квартире, мы набросились друг на друга как дикие звери, оставляя за собой след из курток и ботинок.
– Что-то твоя юбка снова плохо выглядит, – пробормотал Дэниэл. – Ей надо срочно лечь на пол, – и начал расстегивать молнию. Одновременно, он зашептал: – Всё это просто так, для удовольствия, ладно? Не думаю, что нам стоит заводить роман. – И, вручив мне таким образом уведомление, продолжил заниматься молнией. Если бы не Шэрон, не лапша и не только что выпитая бутылка вина (по крайней мере, большая её часть), я, наверное, тут же бы и сдалась на милость победителя. А так, я вскочила и поправила юбку.
– Слышали когда-нибудь подобную фигню? – заплетающимся языком возопила я. – И как же ты смел ко мне клеиться, никчёмный трусливый обманщик! Я не позволю вешать себе лапшу! Чао!
Это было впечатляюще. Надо было видеть его физиономию. Однако, теперь, когда я уже дома, меня одолевает тоска. Может, я и поступила правильно, но в награду, я это точно знаю, я умру в одиночестве и меня съест восточноевропейская овчарка.
Метки: Перевод Спивак, Спивак