НИИ «Гарри Поттер»

Друзья, у нас поменялся адрес. Теперь это: harrypotter.su

Старый адрес: harrypotter.pw будет отключён в течение месяца.

В последние месяцы жизни Маша Спивак смогла завершить давно начатый цикл о десяти заповедях

“…Мои рассказы и появились-то как результат размышлений про заповеди, про то, что они словно специально запрещают человеку всё самое заманчивое и оттого люди не в состоянии их соблюсти, и про идею божественного, определяющего наше существование, хотим мы того или нет… Ведь неважно, существует ли Бог, достаточно, что он как идея внедрён в сознание и подсознание… Он хотя бы по одному этому реален…
“

Получилась книжка, названная «Скрижали Завета и прочая суета сует», включающая двенадцать рассказов – по одному на каждую заповедь, а также вступительный и заключительный.
Все рассказы очень разные – короткие и не очень, драматические, шутливые, частично биографические. Но все они написаны свойственным ей удивительно легким ясным языком.

ISBN: 978-5-9216-2271-5
Издательство: Юка
Год издания: 2018
Страниц: 255

Интервью корреспонденту интернет-журнала Esquire (esquire.ru) Марии Куреша.

Когда вы впервые прочитали «Гарри Поттера»?

В 2000-м году — книгу мне прислала подруга из Америки. Ее муж работал в России — он привез «Гарри Поттера» в подарок. Помню, легла с книжечкой на диван и так с него и не встала, пока не дочитала.

Английский вы в школе выучили?

Нет, в школе я учила немецкий. Английским я занималась с репетитором, которого мне взяли родители.

А желание стать переводчиком когда появилось?

Вообще по образованию я инженер-математик, закончила МИИТ. После университета несколько лет переводила научные тексты для Академии наук, а потом устроилась менеджером в контору, торговавшую компьютерами и программным обеспечением, — и начала делать для них переводы инструкций и прочих технических вещей. Начальник этой фирмы тоже знал английский — и стал приносить мне свои любимые книги. Ему очень нравился Дуглас Адамс — а я обычно поддаюсь, если кто-то хвалит книгу. Я прочитала «Автостопом по галактике» и начала его переводить, чтобы читать семье вслух. Потом случился 1998-й год, меня уволили, и муж мне сказал: «Хватит искать работу, давай-ка ты будешь переводчиком». Не в том плане, что я должна. Но что могу, если хочу.

Я тогда понятия не имела, что это за профессия — просто переводила, как есть. Потом заметила, что повторяю многие слова, и начала переписывать, использовать синонимы, избавляться от несвойственных русскому языку конструкций с нагромождением придаточных. В общем, это был ученический перевод. «Гарри Поттер» шел уже совсем по‑другому.

«Гарри Поттера» вы тоже поначалу для мужа и сына переводили?

Да. Мне сейчас кажется, что это действительно было колдовством: я прочитала книгу в один присест, а на следующий день обнаружила себя за большим компьютером. Хотя Никите (сын Марии Спивак. — Esquire) тогда было 13−14 лет, и он уже мог, пожалуй, читать по‑английски. Поэтому в моей версии он знает только первую книжку. После никаких моих переводов, книг и рассказов он не читал. Стесняется.

Чего стесняется? Боится, что не понравится, и от этого будет неловко?

Не знаю. Стесняется. Я же ему мама, а не переводчик. Хотя он помогал мне в переводе последней пьесы (речь идет о пьесе «Гарри Поттер и проклятое дитя». — Esquire).

А любительские переводы «Гарри Поттера» делали ведь не только вы?

Да, в интернете было много переводчиков, мы между собой соревновались в скорости — для нас это была по‑настоящему веселая игра. Муж пытался отдать мой перевод в издательство, а когда его не взяли — создал сайт НИИ «Гарри Поттер», где размещал эти тексты. Он делал сайт один, хотя презентовал его как серьезный проект с большим количеством людей, которые якобы над ним работают. Муж зачитывал мне комментарии — тогда меня очень хвалили, конечно. По три тысячи человек приходило на сайт, и все писали какие-то ликующие послания, какая я молодец. Естественно, это подбадривало. Но, на самом деле, единственной настоящей моей любовью была только первая книга. Дальше народ начал требовать, и я переводила для них — деваться некуда. Я же не знала, что у этой истории будет какое-то продолжение.

То есть любовь у вас была только к первой книге? А к остальным?

О нелюбви речи не идет. Меня очень долго устраивало вообще все, что там есть. Потом, книге к четвертой, вышел фильм — и сама Роулинг под давлением стала принимать определенные решения. И эти моменты меня немного огорчали. Но, опять же, я не очень-то читала, я переводила. А когда ты видишь книгу вот такой толщины, над которой тебе долго сидеть за компьютером, любви особой не будет — это не то же самое, что полежать на диване, а потом пойти гулять.

Поначалу «Гарри Поттер» был просто книгой, а теперь это культ, «хэррипоттерия». Ни одна другая книга настолько не повлияла на жизнь людей

Да и вообще, я фэнтези никогда не любила. Сначала «Гарри Поттер» был просто сказкой, а потом началась эта повышенная детальность — героям стали сочинять биографии. Роулинг, например, сказала, что Дамблдор был геем. Ну, зачем это в детской книжке? Как-то это уже становится не так интересно.

А сколько времени ушло на перевод «Философского камня»?

Точно не скажу, но не много, около трех-четырех месяцев. Я не то чтобы набросилась — были и другие дела. Некоторые вещи придумывались на ходу — удачно и не очень.

Понимаете, поначалу «Гарри Поттер» был просто книгой, и с ним надо было вести себя как с книгой: во многих странах переводили имена, как это сделала я, потому что они говорящие. Так было до некоторого момента, а потом «Гарри Поттер» стал… Вот до сих пор не понимаю, что это. Это что-то уникальное. И книга, и кино, и компьютерная игра, и культ поклонения — все это хэррипоттерия. И аналогов у этого явления нет, на мой взгляд, — ни одна другая книга настолько не повлияла на жизнь людей во всем мире.

Теперь-то и у меня другое мнение насчет имен. Теперь мне кажется, что они должны быть такие, как в оригинале. Но всемирного культа я предвидеть не могла, а потом уже было глупо переобуваться. К моменту, когда «Махаон» решил издать мой перевод, я уже совсем не думала об этой истории. За седьмую книгу я взялась под большим давлением тех, кто привык к моему стилю. Это чувство можно сравнить с браком: первый год с человеком не похож на тридцатый, а любовь от страсти не похожа на любовь за деньги.

Сейчас для вас «Гарри Поттер» — коммерческая история?

Нет, это не так. В 2013 году, когда «Росмэн» перестал владеть эксклюзивным правом на «Гарри Поттера» в России, издательство «Азбука-Аттикус» предложило издать мой перевод. Я отказалась, потому что меня не устроила жесткая редактура — когда редактор считает себя важнее меня. Это слишком дорогая для меня вещь. Меня вообще редко редактируют, поэтому я капризная в этом плане. Через полгода ко мне пришел «Махаон» с намного лучшими условиями («Махаон» входит в издательскую группу «Азбука-Аттикус». — Esquire). Они сказали, что оставят все, как есть. Такой уважительный подход меня устроил, ведь для меня самое главное — чтобы меня не обижали. Плюс редактора назначили очень хорошего: Настя Корзунова очень умная, видит недочеты, как компьютер. Я спокойно доверила ей текст и разрешила менять очень многое: буквально два названия попросила не трогать, а все остальное — пожалуйста.

Какие два названия?

Я попросила оставить «муглов». Мне кажется, оно лучше передает смысл. В этом слове есть пренебрежение — в отличие от слова «магл», фонетически схожего с «магом». Роулинг придумала термин muggle во времена, когда ни о какой политкорректности не было и речи, это слово пропитано высокомерием (muggle — производное от mug, что на британском сленге означает «глупый человек, которого легко обмануть». — Esquire) И, мне кажется, что по‑русски «муглы» куда лучше передают это отношение. По крайней мере, мне так казалось тогда. Сейчас мне все равно. Хотите «маглов», берите «маглов».

А второе?

Огрид, а не Хагрид, потому что в имени Хагрид есть что-то харкающее. А Огрид — немножко огр.

Имена и названия вы придумывали сами или с кем-то советовались?

В основном сама. Они достаточно легко придумывались, но бывало и так, что на некоторых я застревала. И тогда мы с мужем ложились спать с мыслью об этом имени — и думали, думали. Но ему редко что-то удачное приходило на ум.

Не помните, с какими именами были сложности?

Было сложно с пером Риты Вриты. В оригинале это Quick-Quotes Quill, а я назвала его принципиарным («Прытко-Пишущее перо» в переводе Росмэна. — Esquire). Мы долго думали и придумали много хорошего, но все было не то. В итоге смысл получился немного другой, но, мне кажется, русскому человеку такая игра слов понятна, как никому другому.

А что насчет улицы, где жили Дурсли? Фанаты сильно придираются к вашему варианту.

Почему Бирючинная? Удивительное рядом. В оригинале она называется Privet Drive, с английского privet переводится как «бирючина» — это типичное растение для Англии, классическое такое, скучное, но очень устойчивое. В «Росмэне» они назвали улицу Тисовой — совершенно непонятно, по какой причине. Это меня изумляло всегда.

Фанаты предлагали альтернативный вариант: не переводить названия улиц вообще. Вы бы сейчас как поступили?

Улицы, пожалуй, я бы все же переводила. Все-таки надо, чтобы был понятен контекст: на английском говорят далеко не все. В общем, тут много спорных моментов. Например, у меня директора зовут Думбльдор. Имя оставила редактор, так как считала, что оно звучит лучше Дамблдора — намек на шмеля, который гудит (имя Dumbledore происходит от английского bumblebee. По словам Роулинг, она дала персонажу такое имя из-за его страсти к музыке: она представляла, как он ходит и напевает себе под нос. — Esquire). А я согласилась, потому что у Думбльдора был предмет, который я назвала «дубльдум» (в переводе «Росмэна» — омут памяти; в оригинале — pensieve. Это слово в свою очередь происходит от английского pensive(вдумчивый) и имеет латинские корни: pensare означает «думать». — Esquire). С Дамблдором пришлось бы как-то по‑другому его называть. Это единственная причина, почему я разрешила оставить Думбльдора. А так я думала: пускай будет, как привыкли люди.

Вы наверняка знаете, какие споры были в интернете по поводу имен…

Я далеко не все знаю, но что-то знаю. Невозможно не знать, когда на телефон получаешь «сдохни, сволочь».

Серьезно?

Да, мне угрожали, хотели убить. А я же верю в такие вещи, начинаю бояться. Что касается имен: в свое время мой перевод был логичен. А теперь они [фанаты] в некотором роде правы, потому что «Гарри Поттер» — это целый мир, и лучше, чтобы все звучало одинаково. Я уже даже говорила со своим издателем, что вообще было бы неплохо издать серию снова, но поменять имена. Я, конечно, за это уже не возьмусь, но если бы редактор взялся, то почему нет? Я не понимаю, почему это все так сложно. Раньше могло выйти хоть сколько угодно переводов — как с «Алисой в стране чудес» или «Винни-Пухом». Может быть, и с «Гарри Поттером» решатся. Ведь сам-то мой текст — и в этом я уверена — лучше другого русского перевода, потому что тот делали слишком быстро. Хотя бы поэтому.

Вы, кажется, не читали перевод «Росмэна»?

Нет. Я читала «Гарри Поттера» только по‑английски, и то на ходу. Но в какой-то момент начали выходить фильмы — так я узнала, как звучит перевод Оранского, Литвиновой и остальных. В принципе, я поняла, что такой перевод в кино меня устраивает, хотя фильмы мне не очень нравятся. Потом у «Росмэна» появились очень хорошие переводчики, но они стали заложниками перевода коллег: то есть не они придумали «Пуффендуй», который, на мой взгляд, ну очень странно звучит.

А с людьми из «Росмэна» вы не общались?

Нет, издатели меня ни видеть, ни слышать не хотели, они меня ненавидели.

Правда? А в чем это выражалось?

Мой муж мне рассказывал, что в «Росмэне» про меня говорили. Не то чтобы гадости, но из их слов становилось понятно, что меня знать нельзя и что я со своим переводом опустилась на самое дно, которое вообще существует. Что-то в этом духе. Поэтому даже если бы от них сбежали все переводчики, меня бы все равно не взяли.

Откуда такое отношение?

Потому что я была популярна в интернете. Потом правообладатели, агенты Роулинг, запретили мне выкладывать переводы — и я отдала сайт фанатам. Он до сих пор существует в каком-то виде, но я туда не захожу совсем.

У вас есть любимый герой?

У меня так не бывает. Много кто.

А вам надо как-то по особенному погружаться в персонажей, чтобы заговорить, как они?

У меня это происходит как-то само. Хотя, например, тот же самый Огрид говорит так, потому что я представляла свою школьную подругу — она медсестра в детской реанимации. Не полностью, конечно же, но что-то общее в них есть.

До переводческой работы какие у вас были любимые книги?

Ой, у меня очень много любимых книжек, и назвать самую-самую невозможно. Например, «Сага о Форсайтах» — даже не любимая, а какая-то особенная для меня книга. Я прочитала ее в 12 лет и потом перечитывала почти каждый год. Хотя на английском первая новелла совсем не произвела на меня впечатления. Меня очаровала именно работа переводчика. Долгое время очень нравился Набоков. Сейчас почему-то вдруг перестал. С «Мастером и Маргаритой» — то же самое.

«Гарри Поттер» сделал меня переводчиком, кем я родилась, — просто я об этом не знала. До меня дотронулись волшебной палочкой, и я пошла по своему пути.

С тех пор, как я стала переводчиком, я почти перестала быть читателем. Для себя я читала только по‑английски, потому что с текстом на русском у меня срабатывал рефлекс, и я начинала его мысленно редактировать. Так что в основном я читаю американскую, английскую литературу, и, как правило, всякую чушь, потому что перед сном.

А первую серьезную переводческую работу помните?

Да, «Эскмо» отдал мне на перевод The Volcano Lover Сьюзен Зонтаг. Я чувствовала такую ответственность, что закончила ее за четыре месяца. Книга была очень сложной, мне пришлось ее фактически переписать. Есть еще один перевод романа — так он звучит как чушь собачья. А я писала очень красиво. Каждый день подолгу сидела. Сын уходил в школу, муж — на работу, а я садилась за компьютер и сидела до самого вечера, а потом падала на диван.

Это было во время «Гарри Поттера»?

Вряд ли одновременно. На меня обратили внимание из-за «Гарри Поттера». Довольно известный в сфере человек, Макс Немцов, узнал обо мне и решил обратиться за помощью в переводе — получается, он и сделал меня настоящим переводчиком. Мы встречались в кафе, разговаривали очень долго про Роулинг, про книги в целом, про то и се. Я чувствовала себя случайно попавшей к святым и радовалась, что мне разрешили стать частью сообщества. А потом Макс дал мне книжку на перевод, — забыла, какую именно, вроде бы детектив — и она мне совсем не понравилась. Я честно об этом сказала. И тут Макс возликовал — сказал, что это была проверка и что на самом деле он собирался дать книгу Зонтаг. Ну, тут уже без разговоров — я, даже не читая, села переводить. В процессе уже выяснилось, что это очень тяжелая для перевода книга, но я все равно справилась. Правда, следующие книжки я все-таки сначала прочитывала.

Вы сейчас над чем-то работаете?

Нет. Я написала цикл рассказов в 2013 году, но потом появилось много дел, поэтому я только сейчас его дописала. Я хочу это где-нибудь издать. Пока не знаю, что из этого получится.

Вам сейчас больше хочется свое писать?

Мне давным-давно этого хотелось. Хотя, надо признать, работа над «Гарри Поттером» была не такая частая и не такая тяжелая, но я с удовольствием в свободное время занималась ерундой. Так что, может быть, я не такой уж и писатель. Хотя цикл рассказов всем очень нравится — я проверяла на разных людях.

Давайте вернемся к этой страшной истории с фанатами. Когда это началось?

Как только «Махаон» издал книгу с моим переводом, тогда и началось — и чем дальше, тем хуже. А перед пьесой («Гарри Поттер и проклятое дитя». — Esquire) совсем уже взбесились: собирали подписи под петицией, чтобы меня выкинули вон, а мне писали, чтобы я сдохла и что меня убьют. Писали, что за мной следят, а я в такое сразу верю.

Эти угрозы когда-то переходили в реальные действия?

Пока, слава Богу, нет. Может, кто-то и следил за мной, но я их не видела. Вспоминать это не люблю.

Вы из-за этого не боитесь выходить из дома?

Слава Богу, я все быстро забываю, поэтому не очень боюсь. Вот сейчас с вами поговорю и буду некоторое время бояться.

Очень страшно, что фанаты волшебного мира «Гарри Поттера» могут пожелать кому-то смерти.

Как-то у нас в последнее время это стало принято. Собственно говоря, многих хотят убить.

А почему вы все-таки взялись за пьесу, несмотря на угрозы и петиции? Почему вам это было важно, если былого интереса к «Гарри Поттеру» уже не было?

Из-за денег. Мне предложили сумму, которую другим переводчикам не предлагают — не постранично, а так, чтобы я согласилась. Можно сказать, «Гарри Поттер» как-будто сделал мне подарочек, чтобы я могла пожить спокойно. Поэтому, естественно, меня волновала судьба «Проклятого дитя». Потом в издательстве мне сказали, что и не думали брать кого-то другого — даже несмотря на петицию. Потому что книги с моим переводом покупались прекрасно, а это и есть показатель. Хотя, может, они это для меня придумали.

Вас вообще волнуют отзывы? Прислушиваетесь или стараетесь избегать негативных комментариев?

Был период, когда старалась избегать любых комментариев, потому что они так сильно на меня действовали, что мой перевод начинал казаться мне кошмарным. Хотелось, чтобы обо мне забыли и ничего не говорили. Потом это прошло, в том числе и потому, что всякие умные люди, которым я верила, сказали, что это глупость. Ведь есть редактор, издатели — и они, наверное, лучше понимают, что хорошо, а что плохо.

Не знаю, можно ли в отношении вас говорить о тщеславии, но вы гордитесь своей работой?

Кто захочет, конечно, может [говорить о тщеславии].

Мне про вас интересно. Как вы относитесь к своей работе?

Так, что издала бы новый вариант.

Переговоры с издателем по поводу переиздания книг как-то двигаются?

Пока издатель, который мне периодически звонит узнать, как я поживаю, терпеливо меня выслушивает и говорит, что они «вяло разговаривают с агентами на эту тему». Насколько это правда, я не знаю.

Как считаете, «Гарри Поттер» сделал вас счастливой или, наоборот, принес больше проблем?

Он сделал меня переводчиком, кем я родилась, — просто я об этом не знала. Так что в этой истории есть что-то волшебное. И за это я преклоняюсь перед «Гарри Поттером». До меня дотронулись волшебной палочкой, и я пошла по своему пути. Даже мой характер изменился. Я никому не завидовала, потому что занималась своим делом. А я хорошо помню, что бывало наоборот, когда я делала какую-то ерунду. Благодаря «Гарри Поттеру» я смогла стать настоящим переводчиком и, более того, стала писать сама — а об этом мне говорили с самого детства: ты у нас писатель.

«Гарри Поттер» вас чему-то научил? Сама книга, а не работа с ней.

Да. Я поверила, что магия существует.

Вы находите какие-то доказательства?

Да. Разумеется, магия устроена не так, как в книге — без волшебных палочек. Но она существует. Просто мы очень зажаты и не пользуемся ей. Это я чувствую.

Ее просто не стало. Маша Спивак умерла.
Прости нас, наш милый, самый лучший переводчик. Прости за любовь и за ненависть. Прости. Каждая буковка оставленная тобой, пройдет через всю нашу такую же недолгую жизнь. Мы не забудем тебя. Тебя – нет.

В преддверии выхода русскоязычной версии Harry Potter and the Cursed Child интернет захлестнула новая волна негодования фанатов. Причиной тому стала информация от издательской группы Азбука-Аттикус: пьесу, как и предыдущие части, будет переводить Мария Спивак. Ответной реакцией стали петиция, требующая отобрать права у издателя или сменить переводчика, дебаты на различных интернет – ресурсах, нередко переходящие в откровенные оскорбления, коллективные обращения к предыдущему правообладателю с просьбами вновь заняться печатью серии, многочисленные любительские переводы новой книги, позиционирующиеся как «самый приемлемый вариант на русском» и т.д. Почему же возникло столь бурное неприятие личности переводчика и результатов ее труда?

В мае 2013 года РОСМЭН отказался от продления лицензии, мотивировав это тем, что «проект себя изжил» и у издательства теперь другие приоритеты. Следующими эксклюзивное право на издание книг о Гарри Поттере приобрели Азбука-Аттикус, зарекомендовавшие себя на рынке с положительной стороны. С самого начала было ясно, что новые издатели не станут перепечатывать старый перевод, отличающийся вольным изложением, невнимательностью к деталям, сухостью и заштампованностью фраз и отсутствием единства изложения, а также собравший букет антипремий и получивший свою долю критики от профессионалов и читателей. Со стороны сложно сказать, почему Аттикус и его подразделение Махаон, которому и выпала честь вновь воплотить на бумаге легендарную книгу, не стали делать абсолютно новый перевод. Каковы бы ни были причины, выбор издательства пал на перевод Марии Спивак (М. Тойсамой), давно и прочно обосновавшийся как в сети, так и в сердцах той части читательской аудитории, что была недовольна официальной версией.

Возмущения подобным решением последовали незамедлительно и, по большей части касались имен собственных, используемых Спивак. Часть аудитории сразу же почувствовала себя обманутой – ведь они так рассчитывали на хороший достойный перевод, а им предлагают работу человека без спецобразования. Однако другая часть возликовала – наконец мы сможем прочесть любимый перевод в бумажной версии.

И вот, первая книга увидела свет. Первоначальный текст в ней определенно претерпел сильные изменения, вероятно самые сильные из всего семикнижия. Ожидаемо, львиную долю возмущения снова вызвали имена, в частности их ощутимое несоответствие ставшей привычной за эти годы локализацией РОСМЭНА. Людям оказалось сложно – почти невозможно – принять иные методы переноса имен из одной языковой среды в другую. И это касается не только прямого перевода (напр. Самагони – Hooch) и различных вариаций фонетической и лексической адаптации (напр. Злотоеус Злей – Severus Snape), но и классической транслитерации (напр. Думбльдор – Dumbledore). Гнев фанатов не смог умерить даже возврат оригинального звучания ряду имен (напр. Шеймас Финниган – Seamus Finnigan, Невилл Лонгботтом – Neville Longbottom, Вольдеморт – Voldemort). А возврат вполне оригинального названия Бирючинная улица – Privet drive почему-то тоже вызвал град критики. Безусловно, простые читатели не обязаны знать все тонкости и сложности, возникающие при переводе говорящих имен. Переводчики – и те до сих пор не пришли к единому мнению по этому вопросу. Но по некоторым примерам видно: сила привычки – мощная вещь, не считаться с ней чревато.

Немало возмущений пришлось и на сам текст. Команда Махаона, судя по всему, решила следовать в своей работе довольно распространенному принципу – выражаться наиболее емко и сжато, расцвечивая повествование яркими, эмоциональными и необычными образами. Стремление похвальное, однако, в первой книге они довели эту линию до максимума. В результате текст выглядит несколько скупым на традиционные обороты и перенасыщен оригинальными ходами. Первое воспринимается некоторыми как сухость и бедность языка, хотя на деле можно наблюдать слово, способное заменить словосочетание. Кто-то, наоборот, считает текст излишне сложным из-за многочисленных причастных, деепричастных оборотов, сложноподчиненных предложений и редких слов. Да, редакторам удалось избавиться от «воды» в изначальном тексте, но в остатке получилось довольно кучерявое повествование с высокой семантической плотностью. С оригинальными образами и метафорами команда заметно перестаралась. Где-то да, они попытались передать нестандартность авторских выражений, но в иных местах при чтении создается впечатление, будто необычность создавалась ради необычности. Это породило всевозможные ушераздирающие ноты, котлы-самомесы и шляпы-распредельницы. Иногда находки удачные, иногда не очень. Среди прочего можно отметить следующую особенность: редакторы попытались заигрывать с подростковой аудиторией, используя молодежный лексикон. В большинстве случаев это оказалось неуместно. Во всех последующих книгах сленг почти не использовался, а в речи Хагрида/Огрида был заменен просторечием.

Вторая и третья книги, как и все последующие, после неудавшегося эксперимента с «Философским камнем», были встречены в штыки. Команда начала уходить от чрезмерной компактности текста. Однако своеобразный грамматический строй, необычные выражения и не всегда благозвучные неологизмы остались. Вскипедрин, башковитый боулинг, шкворчливые драконьи сопли, ключи-скукожки, угрызаться, абсолютно высшая магия, колотье в боку, спотыкливый топот, насморочный голос, объеденная молью шляпа, разомклиние… Ряд сомнительных приемов художественной выразительности можно продолжать долго. Вероятно, издатели хотели достичь несколько иного отклика у читателей, продемонстрировать особенности оригинального текста Роулинг, но снова не получилось.

Четвертая книга уже не пестрит необычными оборотами, зато изобилует нелепыми грамматическими построениями, опасно близкими к безграмотности. Тем не менее, в переводе наметилось движение в сторону более традиционного повествования. В это время в фанатском сообществе страсти разгорались все сильнее. Цены на старые книги с рук поднимались все выше и выше. Почитатели росмэновского перевода, остро не принимающие новую интерпретацию, начинают агрессивную антиагитацию, активно навязывая свою точку зрения и распространяя недостоверную или некорректную информацию. Любить Махаон стало считаться дурным вкусом.

Пятая, шестая и седьмая книги в целом удались. Изредка, там, где это диктует оригинал, можно встретить сниженную лексику, местами по-прежнему появляются забористые неологизмы (паскуд-пламень, порча вот-те-взад, миротварево, злокозявистое заклятие). На все три объемистых тома можно найти пару десятков некорректно составленных предложений, из-за чего смысл фразы не всегда отражен верно и внятно. Выражения «горошины издавали тихий грохот», «больная рука не слушалась и явно болела» так же несколько портят впечатление.

Попытаемся окинуть взглядом все семь томов. Стоит немного раздвинуть рамки нормы и отойти от жестких догматов, как вырисовывается немного иная картина. Издание можно охарактеризовать как очень необычное, самобытное. В нем ярко проступают все персонажи, в немалой степени за счет живого языка, существующего не где-то в пыльных библиотеках, а здесь, рядом с нами, и это только придает реалистичности истории. Речь каждого персонажа прописана сообразно его характеру. Повествование очень сочное, хотя ему не всегда достает элегантности и чувства меры. Волшебный мир предстает колоритным и немного нелогичным. Переводчик отлично справилась с шутками, книги вышли очень легкими, юморными. Поттериана от Махаона совсем другая, но не утратила ни грамма своего обаяния.

Сравнение с предыдущим изданием дает не всем очевидные результаты – они равны. У Махаона не задались первые четыре книги, у РОСМЭНА картина полностью идентична. У Махаона совсем иные недостатки, но их ничуть не больше. По некоторым параметрам обновленный перевод даже слегка превосходит предшественника. Во-первых, целостность – один переводчик вместо десятка меняющихся с каждой частью. Во-вторых, полнота – текст переведен целиком, ничего не опущено и ничего не дописано. В-третьих, внимание к деталям. Старый официальный перевод выполнялся в крайне сжатые сроки, в результате различным мелким нюансам не уделили должного внимания, корректура также была выполнена в спешке. Махаон отнесся к этим мелочам, характеризующим героев гораздо уважительней.

Безусловно, эта версия Поттера не может нравиться каждому. Но от чего же такое массовое неприятие? От некачественного перевода? Нет, при всем своем своеобразии некую черту, за которой следует безграмотность, он не переходил. В рамках выбранной стилистики допустимы многие эксперименты. В переводных именах? Возможно. Хотя внимательные читатели на примерах нашей отечественной литературы должны были бы заметить, что авторы нередко вкладывают в имена персонажей некий смысл. Спивак попыталась его передать. Удачно или нет – другой вопрос, но она не стала лишать читателей возможности увидеть еще один слой оригинального произведения, доступный носителям английского, но так легко теряемый при переводе. А может дело в слишком юном возрасте почитателей предыдущего издания? И их желание склонить новых читателей к собственному восприятию, уверенность в собственной правоте – лишь проявление юношеского максимализма? Быть может когда-нибудь, когда появиться очередной новый перевод, мы уже с ностальгией будем вспоминать те самые книжки с бабочкой на обложке.

10 августа 2016 генеральный директор “Азбуки-Аттикус” Леонид Шкурович дал комментарии радиостанции Эхо-Москва относительно петиции против новой книги Роулинг в переводе Марии Спивак.

Стенограмма:

Можно подписывать и роботом. Достаточно 13 энтузиастов, чтобы собрать
60 000 подписей и люди подпишут, даже не прочитав [петицию].
Тем более в данной ситуации, “я не читал, но я осуждаю”, к петиции подходит идеально.
То есть подписывают вообще люди, которые не знают, что такое Гарри Поттер.
Не читали того мифического перевода, о котором продолжают возбужденно пересказывать истории старожилы и нового перевода Марии Спивак.
Но они подписали петицию. И они с помощью своих петиций или с помощью того, что они авторы петиций пытаются выстроить своё не очень доброе имя.
То есть это типичный пиар. Мы абсолютно уверены, что перевод гениальный.

Напомним, что Change.org, имеет достаточно много претензий, одна из них – отсутствие механизмов идентификации уникальности подписывающего петицию пользователя, что в свою очередь оставляет возможность накрутки.

Сергей Ильин – один из переводчиков шестой и седьмой книги поттерианы от издательства “Росмэн”, 4 июня 2016 дал короткое интервью каналу LIFE! В котором, кратко прокомментировал некоторые моменты, касающиеся прошлых переводов ГП, Маши Спивак, мнения фанатов и их петициях.

Предупреждаю: апологетам “Росмэна” может не понравиться.

14 января 2016. Рак.

Мария Спивак известна своим переводом книг о Гарри Поттере, но также и как писатель, о чем свидетельствуют книги «Год черной луны» (2009), «Твари, подобные Богу» (2012) и «A World Elsewhere» (2011).
Но главным образом она переводчик. На всех прилавках страны вы увидите именно ту самую обновленную серию с живописными обложками, изданную Махаоном в 2015 г. Помимо основной серии из 7 книг, Мария перевела также “Квидиш сквозь века”, “Сказки барда Бидля” и “Фантастические твари и где они обитают” — книги для заядлых поттероманов. Мария любезно согласилась ответить на несколько вопросов, а мы с удовольствием представляем ее ответы.

• Любопытно узнать, как инженер-математик связал себя с литературной деятельностью: случайно, осознанно?

Вся моя деятельность в качестве инженера-математика всегда была «с английским уклоном» — сначала я переводила что-то очень ученое в Академии Наук, а потом что-то очень деловое и коммерческое в разных английских фирмах, торговавших компьютерами и программным обеспечением. На последнем месте работы мой начальник любил читать по-английски и снабжал книгами меня; наши вкусы совпадали, книги мне очень нравились. Хотелось поделиться радостью с друзьями и близкими, но не получалось — они языка не знали. И я сначала пыталась переводить вслух, с листа, но все оказалось не так-то просто, особенно когда дело касалось шуток и игры слов. Поэтому, как только у меня появилось свободное время — меня уволили с работы во время кризиса 1998 — я взялась за Дугласа Адамса. Результаты всех порадовали, и на волне энтузиазма мне было уже совсем не страшно приступить к Гарри Поттеру. И, ввиду волшебности последнего, со мной произошло чудо — меня заметили в издательстве «Эксмо» и пригласили туда сразу как «знатного переводчика», с правом выбирать книгу по душе.Осознанно это или случайно? Я не знаю.

• Если не ошибаюсь, английский вы изучали самостоятельно, можете поделиться своим методом овладения? Что можете посоветовать?

Скажу словами моего деда: «Дети, выбирайте себе хороших родителей». Первого учителя мне наняли в 7 лет и дальше, несмотря на то, что в школе я учила немецкий, не дали бросить английский даже в период подросткового бунта (на что, как я теперь понимаю, ушло немало родительской крови). Но стремление учить язык у меня, видимо, в крови — я бесконечно сидела с учебниками, читала английские книги, выписывала слова… Это и есть мой совет: поскольку язык состоит из слов, прежде всего необходимо учить слова и выражения, желательно тематически, и обязательно каждый день, пусть даже по одному слову. А в качестве «подложки» хорошо использовать какой-нибудь экспресс-метод вроде тех, что за 16 часов. Еще хорошо смотреть уже знакомый иностранный фильм по несколько раз — и в какой-то момент обязательно станут понятны все слова. Можно общаться по скайпу с носителями языка, сейчас есть масса вариантов такого обучения. А идеально — жениться или выйти замуж за такого носителя и переехать в соответствующую страну.

• Без знания хотя бы одного языка, желательно английского, не воспользуешься всеми возможностями нашего мира?

Абсолютно.

• А в перспективе есть желание выучить еще языки?

Я начинала учить уже с десяток разных языков, причем достигала довольно приличного уровня, но потом бросала. Почему-то моего упорства хватило только на английский. С остальными мешало все, что обычно мешает в таких случаях: семья, работа, переводы, путешествия, настроение… Сейчас очень всерьез намерена выучить испанский, часто бываю в этой стране и как-то уже неприлично организовывать свою жизнь там посредством тыканья пальцем в предметы.

• Что-то читаете сейчас, порекомендуете?

Я читаю главным образом, когда выбираю себе книгу для перевода. Соответственно, порекомендовать могу то, что выбираю, а то, что отвергаю — нет. А потом я перевожу, и мне уже не до чтения.

Мое чтение — броуновский процесс. Беру что под руку попадется. В прошлом году очень обстоятельно читала А. Рыбакова, «Дети Арбата» и пр., не в первый раз, но с абсолютно новым видением, и очень бы хотела порекомендовать это тем, кого волнует современная история России. А в начале этого лета я случайно прочла почти всего Тургенева, просто оказалась наедине с собранием сочинений, и тоже готова его рекомендовать — уже как успокоительное средство для тех, кого волнует современная история. А еще однажды, наугад выудив книгу из шкафа, попала на Каверина — и прочла одну из самых щемящих и трагических повестей о любви. «Чужие письма», кажется, называлась. Огромное впечатление произвел античный сонник Артемидора — не содержанием, но очень отчетливым ощущением «пыли веков» и абсолютно иным взглядом на действительность — мы так посмотреть не сможем при всем желании.

Это я все к чему — читать интересно. И перечитывать тоже. А свою литературу все равно надо искать самому. Литературная Вселенная очень щедра — обратитесь к ней, и непременно получите подарок.

• Для вас чтение — это работа? Или все же развлечение?

Чтение — это наслаждение. По большей части. И только для некоторых (например, для переводчиков, выбирающих книгу) работа, хотя и не самая неприятная.

• На фэйсбуке высказались весьма отрицательно к конкурсу “Дети читают стихи”, который проводит Лабиринт.ру. Можете объяснить свою позицию?

С моей точки зрения, к теме войны надо подходить очень бережно — пусть даже излишне патетично, но непременно искренне. А я, слушая, как «дети читают стихи», очень мало видела искренних эмоций, зато много заученных интонаций, выспренних поз, пустых глаз и военного антуража, иногда в таком изобилии, что ребенка не видно. Причем понятно, что ленточками их обвешивали в надежде уж точно обеспечить им приз. Правда, справедливости ради надо сказать, что некоторые ребята читали удивительно хорошо, и было понятно, что им родители или учителя сумели объяснить, что такое война и о чем стихотворение, которое они читают.

Возможно, я сужу слишком строго или вообще не права, но для меня, человека, чьи прабабушка и прадедушка погибли в гетто, фальшь во всем, что касается военной темы, особенно непереносима.

• Причисляете себя к какой-либо школе перевода? Скажем, одни называют себя последователями Норы Галь.

Нет, я самоучка, увы. И одиночка.

• К слову о Гарри Поттере, интернет одно время массово пестрил фанатскими переводами, почему?

Потому что Гарри Поттер — особенная книга, знаковая, а у таких всегда много переводов. Каждый человек не только находит в ней свое, но и непременно хочет этим своим поделиться с другими.

• Вы перевели весь цикл, какая книга на ваш взгляд самая сильная и слабая? Есть мнение, что последние книги написаны хуже. Как считаете?

По-моему, сама сильная — первая, за счет эффекта неожиданности. Это сейчас мы привыкли к тому, что там происходит, а когда я читала первый раз, то и представить не могла, чем все обернется. Последние книги, действительно, более «водянистые», чем хотелось бы. Первые три или даже четыре — динамичны, остальные растянуты. Но все семь — с очень глубоким философским смыслом, так что, наверное, сильные в любом случае.

• Первые (три) книги были переведены Мариной Литвиновой, вы ознакомились с ними? Почему вдруг понадобилось издать ваш вариант?

Нет, я не знакомилась с переводами Марины Литвиновой, я начала переводить раньше нее, мой перевод уже был в интернете, люди писали и просили продолжения, так что у меня был отличный стимул переводить дальше. А книги переиздали, потому что у Росмэна истек срок прав на перевод, и издательство, выкупившее права, отдало предпочтение моему переводу. Сейчас, по моим сведениям, книги продаются очень хорошо, даже сверх ожиданий издателей.

• И все-же читатели неоднозначно приняли новый перевод, вам приходили письма от недоброжелателей? Читали такие отзывы?

Пока мой перевод лежал только в сети, я получала миллионы восторженных писем. А когда его издали, то я стала получать не только многочисленные ругательные отзывы, но и еще более многочисленные угрозы меня убить.

Что тут скажешь: sic transit Gloria mundi.(лат. Так проходит мирская слава)

• Вы уже написали 3 книги, какие бы советы дали начинающему писателю?

Как и себе: можешь не писать, не пиши. А не можешь, пиши о том, что знаешь.

• Разделяете книги на плохие и хорошие?

Для себя я легко разделяю книги (и экранизации) на хорошие и плохие. Для других я бы не взялась это делать, ибо «на вкус на цвет» и «а судьи кто». Но, перефразируя Маяковского, скажу я, если критика существует, мнения навязывают и ярлыки лепят, значит, это кому-нибудь нужно?

Интервью от 17 сентября 2015 года.
Беседовал Дамир Бикчурин (“Казанская Стужурка“)

За всю историю существования книг о Гарри Поттере было сделано огромное количество иллюстраций. Неплохих иллюстраций. Казалось бы, удивляться уже почти нечему. Но нет. 10 дней назад, британское  издательство “Bloomsbury ” начало продажи первой книги с необыкновенными по красоте иллюстрациями Джима Кея. Который, не то чтобы мастерски уловили или передал, дух мира созданного Роулинг – нет, он его в него вдохнул.

В этой новой книге вас ждет совершенно новый облик главных героев: Гермионы, Рона, Гарри… В качестве модели последнего – реальный мальчик, увиденный Джимом в лондонском метро.

Необыкновенно.

Остается надеяться, что когда-нибудь эта книга будет издана на русском языке.

Фотографии самой книги:

Избранные иллюстрации: